Усадьба Щербово

Усадьба Щербово (Россия, Тверская область, Торжокский район, Щербово)

Как добраться? На автомобиле от Торжка по дороге на Осташков до правого поворота на Чевакино и Селихово 16 км (перед Селихово пересекаем ж/д переезд). От этого населённого пункта до Щербово 3-4 км всё время по главной

Сохранились: господский дом, руины служебных построек, руины конного двора, два погреба, заросший парк, винокуренный завод

Нам можно сказать повезло, в Селихово мы встретили женщину, которая знала о существовании окрестных помещичьих усадеб и охотно рассказывала о них. Она и поведала нам, что в нескольких километрах находится интересное имение Щербово… Кирпичная труба старого винокуренного завода должна была послужить ориентиром на местности. Мы располагали временем, погода сопутствовала… Узкая асфальтированная полоса, довольно разбитая, шла полем, казалось по ней редко ездят (ощущение заброшенности не покидало, вокруг ни души и ни одной машины)… одинокое дерево, близко к краю дороги… справа, далеко-далеко за лесом промелькнула маковка церкви, а слева показались руины уже упомянутого заводика. Свернули в село.

Описание усадьбы Щербово

Проехали немного вглубь, и довольно быстро заметили большой вылинявший от дождей и солнца барский дом, рядом с ним руины флигеля или служебной постройки, арки полуразрушенных погребов (на одном из них уцелела декорация из цветного грубо околотого природного камня).
Воспользуюсь воспоминаниями (1879 г.) княгини Кропоткиной, что бы более ярко передать прошлое этого дворянского гнезда: «Вся усадьба была размещена под горой, на самом берегу Осуги. Дом стоял так близко к реке, что его отделяла от неё только площадка с цветниками и дорожка, обсаженная розами, спускавшимися каменной лестницей на липовую аллею, тянущуюся уже по самому берегу…».

Парк Щербова был велик и прекрасен. За ним тщательно ухаживали, украшали его редкими породами деревьев и кустарников. При первом взгляде на дом (1830-е гг.), оформленный пилястрами, прямоугольными и арочными впадинами, представляется, что здесь находится школа или сельсовет (вероятно потому, что здание довольно не плохо сохранилось)… но вскоре оказывается,
что в нём обитают жильцы, хотя большая его половина пустует… Рассматривая окна, с пыльными, или частично отсутствующими стёклами пытаешься представить себе его интерьеры, рисуешь призрачные картины бытия прежних владельцев…
«Верхний этаж дома был гораздо выше нижнего, окна большие, и вся отделка его гораздо наряднее, чем внизу. В зале и библиотеке были красивые паркетные полы, и во многих комнатах были огромные двери из разноцветного дерева, придававшие им особенно нарядный вид. Из нижних сеней наверх вела широкая светлая лестница».
В завершении кратко о хозяевах имения. Его основателями считают дворян Шишковых. В дальнейшем поместьем владели Бутеневы и Поволо-Швейковы, породнившиеся с Бакуниными из соседнего Прямухино. Одна из представительниц рода вышла замуж за племянника известного анархиста П.А. Кропоткина.
Не задолго до революции Щербово имело репутацию революционного гнезда, однако это обстоятельство не спасло имение от национализации в 1919 г.

Княгиня Кропоткина. Щербово при бабушке Аграфене Петровне (1897)

Усадьба Щербово расположена в Торжокском районе на реке Осуге. По геометрическому специальному плану 1777 года «…селцо Щербово с пустошами… состоит во владении надворной советницы Авдотьи Никитиной дочери Шишковой». Изображенный на нем дом, судя по расположению, упоминается в более поздних документах как «старый дом» который был включен в усадебный комплекс и перестроен под флигель.
Существующий главный дом усадьбы Щербово был выстроен отставным гвардии прапорщиком Петром Ивановичем Бутеневым для своей дочери Аграфены Петровны, впоследствии вышедшей замуж за Николая Тимофеевича Повало-Швейковского Их сын, Тимофей Николаевич, после выхода в отставку в 1863 году в чине поручика, поселился в Щербове и всерьез занялся перестройкой и обустройством имения.
В 1864 году он строит винокуренный завод, который будет работать и после революции и закроется только в 1919 году.

22 мая 1868 года в Троицкой церкви усадьбы Прямухино состоялось венчание Тимофея Николаевича и Ольги Николаевны Бакуниной, дочери Николая Александровича Бакунина. Ольга Николаевна также принимала активное участие в обустройстве имения. Их дочь, Надежда Тимофеевна, после замужества княгиня Кропоткина, оставила после себя написанные живым языком замечательные воспоминания, которые очень ярко описывают не только усадьбу Щербово периода конца XIX века, но и жизнь дворянства того времени. Яркие личности матери и отца, круг «бакунинских» вольнодумцев, с внуками которых она росла, дедушка Николай Александрович Бакунин, живший некоторое время в Щербове, — все это не могло не воспитать в ней активной жизненной позиции. Ее муж — Михаил Александрович Кропоткин, племянник Петра Алексеевича Кропоткина, анархиста, проживающего после побега из-под ареста за участие в революционном кружке «чайковцев» в Англии.
С 1903 года, после возвращения супругов Кропоткиных, прервавших учебу в Женевском университете, в Щербово, родовая усадьба Повало-Швейковских стала «опасным революционным гнездом», через которое шла нелегальная литература. Вплоть до революции имение принадлежало Кропоткиным. Имение было национализировано в 1919 году.
Сегодня в главном доме усадьбы живут несколько семей, сохранились хозяйственные постройки, бывший винокуренный завод, остатки парка вдоль реки и несколько погребов на парадном дворе.
Рано утром меня будила Аннушка, няня, со словами: «Посмотри-ка в окно!» Я в одной рубашке бросалась к окну и с восторгом видела, что весь двор заставлен нашими подводами, по двору расхаживали наши рабочие, а у каретника возвышается огромный рыдван с порыжелым верхом, который должен был нас доставить в Щербово. Действительно, через какой-нибудь час весь дом превращался в полный хаос, среди которого я наслаждалась несказанно. Что могли возить каждую весну в Щербово и обратно на 15 подводах, я не могу теперь представить, но тогда возили, и все находили это естественным. Хлопали двери, по дому тяжело топали мужики, везде было набросано сено, наконец все готово, и обоз двигается, а мы садимся завтракать с тем, чтобы ехать следом.

Наконец, мы все размещаемся в коляске: и мама, и Коля, и бабушка Аграфена Петровна, и Аннушка, и я на козлах рядом с Борисом — это особое удовольствие, и мы двигаемся.
После 4-часового путешествия мы проезжаем лесок, спускаемся под гору, и показывается Щербовский дом, окруженный большими, еще голыми деревьями, и наш рыдван вползает на широкий двор. Я кубарем сваливаюсь с козел и лечу по лестнице, одним духом обегаю все комнаты, чтобы посмотреть, все ли осталось по-прежнему в нашем милом верхе. Завтра можно чинно идти к бабушке, а сегодня надо посмотреть все уголки в доме, на дворе, в конюшне.

Новый Щербовский дом был построен в 30-х годах прошлого столетия моим прадедом Бутеневым для своей дочери Аграфены Петровны, которая вышла замуж за моего деда ПовалоШвейковского.
В Щербове был еще старый дом, уже на моей памяти почти развалившийся, часть его потом была отремонтирована, и в ней сначала помещалась кухня, а потом это был уже простой флигель.
Вся усадьба была размещена под горой, на самом берегу реки Осуги. Дом стоял так близко к реке, что его отделяла от нее только площадка с цветниками и дорожка, обсаженная розами, спускавшимися каменной лестницей на липовую аллею, тянущуюся уже по самому берегу. Парк был расположен узкой полоской вдоль реки и недалеко от дома переходил с левой стороны в болотистые лужайки и заросли. Раньше в нем были только большие деревья, особенно старые серебристые тополя, но мама, как только поселилась в Щербове, начала его усиленно засаживать. Эта часть парка была очень густой, в некоторых местах были непролазные заросли кустов, в которых водилась масса птиц, а на больших лиственницах — белки.

Самый дом был построен так основательно, что до сих пор не только годы, но и сама революция не могли его сокрушить. Стоит он на высоких сводах, кирпич в полуторааршинных стенах слежался так, что представляет сплошную массу, которую не взять даже ломом. Балки из мачтовых сосен до сих пор еще поддерживают массивную крышу, и кажется, еще целы колонны двух крылец, выходящих на двор.
Кругом дома были расположены службы, все тоже каменные флигеля, выездная конюшня — все же хозяйственные постройки стояли довольно далеко от дома, вытянувшись вдоль берега реки, за парком с правой стороны дома. С другой стороны, уже на пригорке был фруктовый сад, большая еловая аллея и часть хозяйственных построек.
Рассказывали, что мой прадед построил усадьбу на таком странном месте вопреки желанию домашних, которые настаивали, чтобы она была построена на горе, и сделал это исключительно для того, чтобы лошадям не было тяжело возить воду в гору.

Само имение Щербово было небольшое, около 150 десятин пашни, расположенной сразу за усадьбой, а все остальное под лесом. Леса были отличные — старые березовые, а с левой стороны реки — небольшой кусок старого соснового леса с огромными соснами, это был самый близкий лес от дома. Пока была жива бабушка Аграфена Петровна, всем домашним обиходом заведовала она, мама же была занята нами, детьми, и садом. Здесь бабушка, не имевшая пристрастия к растениям, предоставляла ей полную свободу, и мама пользовалась всяким свободным уголком, чтобы сажать кусты, деревья и цветы. Впоследствии, когда все это подросло, вокруг дома получилась густая заросль, и весь дом утопал в зелени. Бабушка жила в Щербове круглый год и занимала весь низ, состоявший из 7 больших, но довольно низких комнат.

Помню ее комнату с лежанкой, большим диваном, на котором она сидела перед круглым столом, такая важная в широком шелковом платье, всегда с вышиванием в руках. Недалеко от стола стоял представлявшийся мне чем-то необыкновенным комод, из него мне разрешалось, когда я приходила к бабушке, вынимать и рассматривать разные интересные вещи. Он был полон необыкновенными табакерками, флаконами, бисерными кошельками, веерами. Я бережно вынимала вещи, а бабушка рассказывала мне историю каждой из них. Когда вещи были в сотый раз пересмотрены, они убирались в комод и меня поили кофе, его варила в особой комнате, называвшейся «кофешенной», сердитая и тоже очень важная бабушкина горничная Мавра. За бабушкиной комнатой была довольно большая комната, выходившая окнами на террасу, завитую диким виноградом, и поэтому полутемная; здесь помещалось нечто вроде домашней церкви.

Эта комната называлась образной. Она вся была заставлена киотами и завешана образами с черными ликами святых, перед которыми горели лампады. Эта комната наводила на меня ужас. На нашей половине образов совершенно не было, потому что мама, воспитанная своими дядюшками Бакуниными, не признавала никаких обрядностей. У нее был свой бог, которого она чувствовала где-то в лесу, поле, но отнюдь не в пахнущей ладаном мрачной образной.
Столовую я хорошо помню в день именин бабушки и весенний праздник Аграфены Купальницы. Все утро этого дня я в обществе конюхов, и кучеров, и горничных проводила на берегу реки, протекавшей против нашего дома, любуясь, как всех выходящих в этот день баб и девок деревни, расположенной на противоположном берегу, парни тащили и бросали в реку. Было такое поверье, что если не выкупать их в этот день, то деревню постигнет в этот год несчастье.

К обеду начинали съезжаться гости, их принимали бабушка с тетей. Мама не очень любила эти приемы и оставалась у себя, а я болталась на конюшне с приезжими кучерами, критикуя и разглядывая чужих лошадей. Обед сервировался крайне торжественно, вынималось все старое серебро, стол украшался цветами, подавались вина,которых мне не давали, горничные ходили в накрахмаленных фартуках, а когда подавалось сладкое и необыкновенных размеров и с удивительными украшениями пломбир, то из-за перегородки выглядывали, следя за производимым впечатлением, мой приятель пьяница повар Харитоныч и экономка М. Ксен. В этот момент даже на лице нашей общей грозы экономки разглаживались вековые морщины, и она, крестясь, говорила: «Ну слава богу, обед прошел! Толькосмотри, ты меня не подведи к ужину, старый хрыч», — сейчас же прибавляла она, бросая в сторону Харитоныча злобный взгляд.

Верхний этаж дома был гораздо выше нижнего, окна больше, и вся отделка его гораздо наряднее, чем внизу. В зале и библиотеке были красивые паркетные полы, и во многих комнатах были огромные двери из разноцветного дерева, придававшие им особенно нарядный вид. Из нижних сеней наверх вела широкая светлая лестница. Из верхних комнат был виден двор с выездом на дорогу между двумя каменными столбами и двумя сводчатыми погребами по сторонам. Двор ограничивался с одной стороны выездной конюшней, а с другой — флигелем, который был отремонтирован из остатков прежнего дома.

Обстановка верха носила своеобразный характер, вполне соответствовавший маминому вкусу, да и мне он очень нравился в свое время. Все было приспособлено для удобства детей. На окнах не было ни одной занавески, кроме спальни отца — мама находила, что солнце никогда не может мешать. Стены были беленые, некоторые комнаты были совершенно пустые, в других стояла хорошая мебель красного дерева, ореховая и карельской березы. В зале стояли только рояль и громадный диван со спинкой посередине, это было наше излюбленное место для возни. Наверху нам позволялось делать что угодно: шуметь, бегать, приводить собак, козлят, даже осла, когда он у меня завелся.

В зале мама как-то устроила для нас целый лес. Как-то отец уехал за границу, и мы остались в Щербове до поздней осени. В это время рубили молодую сосновую заросль под разделку поля. Мама плакала над этой зарослью и велела привезти 2 воза сосенок в усадьбу. Их вставили в кресты и заставили все залы. Получился настоящий лес. Туда мы запустили птиц и даже ежа.

Папа не всегда жил с нами, он приезжал дня на 2-3, потом опять уезжал в город; мы каждый раз с мамой уходили его встречать далеко от дома, и я пользовалась случаем покататься, когда он сходил и шел пешком, а экипаж отпускал. Когда отец был дома, я ждала, когда он выйдет, чтобы увязаться с ним в поля. Эти прогулки доставляли мне особое удовольствие, он объяснял мне все, что делается и как полагается делать в полях, это было очень интересно. Осенью после Покрова мы таким же способом, как и весной, перебирались в город, но эти переезды совсем не были так веселы, как весенние, — ведь на целые 5 месяцев приходилось расставаться со Щербовом.

Схема проезда

icon-car.png
Усадьба Щербово

Карта загружается. Пожалуйста, подождите.

Усадьба Щербово 57.016201, 34.571097 Усадьба Щербово

Related Images:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Нататурка.Ру - Памятники Архитектуры и Не Только