Усадьба Воскресенское

Усадьба Воскресенское (Россия, Москва, посёлок подсобного хозяйства Воскресенское)

Усадьба недоступна для посещения

Первые документальные известия сообщают нам о владельцах этих мест – вотчиннике Ф.А. Алябьеве и братьях А.А. и В.А. Филатовых. Далее владение переходило из рук в руки, пока не оказалось в собственности у сенатора П.В. Хитрово, отстроившем в 1780-х гг. усадьбу заново. Затем имение передавалось по родственной линии. С конца XIX столетия оно принадлежал кн. Е.А. Шаховской, купцам И.Д. Богачеву, С.И. Белкину, В.С. Овчинниковой. Семь лет, в период с 1910 по 1917 г. владелицей Воскресенского являлась племянница П.И. Чайковского — А.Л. фон Мекк (в девичестве Давыдова).
От некогда процветавшего поместья сохранились жалкие осколки: конный двор с круглой башней, две служебных постройки начала XX века, и липовый парк с системой прудов на берегу р. Язвенки. Усадебный дом сгорел вскоре после переворота — в 1918 г., церковь Троицы (1787) снесли в 1930 – х гг. Представить себе, как выглядела усадьба в прошлом, позволяют воспоминания, оставленные В.Н. Харузиной.

Усадьба Воскресенское Новой Москвы

«Лето этого года мы проводили на даче в Воскресенском, имении известного в Москве крупного мехоторговца Сергея Ивановича Белкина. Воскресенское расположено в 8 верстах от станции Бутово Курской железной дороги и находится в Подольском уезде Московской губернии. Мы попали тут в новые для нас природные условия и новую для нас жизненную обстановку. Мы встретили тут густые лиственные леса, прелесть которых мы, выросшие среди сосновых лесов Архангельского, до сих пор не знали. Тут мы встретили несколько иную флору, здесь было много ужей и змей, здесь на размытом берегу Десны можно было найти много окаменелостей, но совсем иного характера, чем в Аносине на Истре или в Кунцеве на Москве-реке. Тут в чаще леса мы наталкивались на таинственные курганы, поросшие деревьями, которые будили в душе Коли рано сложившиеся в нем археологические влечения. Словом, интересного было здесь для нас много.

И тут же мы впервые жили, ощутительно для нас, как дачники. Наши лошади и экипажи оставались в Москве, так что отпало одно из наших любимых удовольствий: катанье. Но удовольствий все-таки было много. Все-таки мы от время до времени катались — брать можно было экипажи и лошадей у владельца имения, а потом в конце парка был большой пруд, и мы катались по нему на лодке…
Потом был сам парк, лишенный таинственного чувства прошлого, светлый и симпатичный, с широкой круглой лужайкой перед красивым белым каменным домом владельца, на которой, ближе к дому, были посажены штамбовые розы, с белой каменной церковью в одном краю его, с длинной еловой аллеей, ведущей к каменной беседке у пруда, наконец, были в парке гигантские шаги — и общество подходящих нам детей.

Много веселых, и глупых, и приятных воспоминаний осталось у меня от этого лета. У нас гостит наш двоюродный брат, Сережа Милютин, который всегда согласен был на всякое предложение Алеши. И вот что мы придумываем раз: мы пройдем всю еловую аллею с начала до самого пруда с закрытыми глазами, схватив друг друга под руки, а чтобы не наткнуться на кого-нибудь, идущие с боков Коля и Сережа будут размахивать в воздухе палками. Так мы и сделали: спустились по аллее все четверо с закрытыми по уговору глазами. Не знаю, что подумали о нашей глупости дачники, если кто-нибудь из них встретил нашу зажмуренную компанию. Знаю только, что, когда мы проходили через сквозную каменную беседку, я невольно открыла глаза и увидала вдруг в страхе прижавшегося к спинке скамьи несчастного дачника, про которого мы знали, что он страдает меланхолией. Несчастный больной, избегавший вообще людей, дал нам пройти и бросился бежать. Нам было жалко его и стыдно, и мы дошли до намеченной нами цели — берега пруда — уже без прежнего удовольствия.

Теплая летняя ночь. Мы засиделись поздно и поздно разошлись по комнатам. Стали уже раздеваться — вдруг снизу (дача наша была двухэтажная) раздается призыв Алеши: «Не пойти ли нам еще погулять?» И мы отправляемся — в самых невозможных одеяниях: Лена и я в ночных юбках и кофточках, Алеша — задрапированный в красное байковое одеяло, как в римскую тогу. В этом заключалась значительная доля удовольствия этой ночной прогулки — ходить в неподобающих костюмах по заснувшему имению, мимо спящего населения дач с вопросом: «А ну-ка, кто-нибудь проснется и увидит?» — и было подмывающе смешно и весело. И было так по-особенному и по-новому хорошо бродить в росистом полусумраке летней ночи. И тут я впервые видела восход солнца. Обезумев от восторга, вернулась я домой. И долго еще я сижу возле маминой постели — мама нас ждала и не спит еще, — сижу для своего удовольствия на полу и по-турецки подвернув под себя калачиком ноги, и все что-то рассказываю ей и смеюсь, смеюсь без конца».

Сегодня большая часть парка застроена, а конный двор стал частью какого-то предприятия, так что осмотреть его невозможно. Получается, что приехав в Воскресенское можно походить только вдоль забора … вот и вся прогулка в прошлое…