Усадьба Любимовка

Усадьба Любимовка (Россия, Московская область, Пушкинский район, пос. Любимовка)

Усадьба недоступна для посещения

Безнадежно заблуждалась, полагая, что здесь находится музей. Такая история, такие громкие имена для русской культуры… и полный информационный штиль вокруг этого места! Почему так сложилось, что Любимовка закрыта для посторонних? Здесь бы водить экскурсии, устраивать театральные фестивали, ан нет, всё под замком и за добротным забором. Впрочем, ограда всё же позволяет рассмотреть старинные постройки бывшей усадьбы Алексеевых.
Рождение усадьбы документально не зафиксировано, с 1834 по 1851 гг. имением владела статская советница В.А. Крекшина, затем по порядку – штабс-ротмистрша Е.П. Пуколова, гвардии поручик П.П. Пуколов, статская советница Е.Д. Князева; с 1869 г. – промышленник С.В. Алексеев и его сестра В.В. Сапожникова, разделившие в 1873 г. усадьбу на два самостоятельных владения, принадлежавшие их наследникам до революции 1917 года.
В бывшей усадьбе Алексеевых сохранился комплекс деревянных построек 1860-1970-х гг.: двухэтажный жилой дом, театральный флигель и дом для гостей, одноэтажные службы и театральный павильон (перевезен с Всероссийской промышленно-художественной выставки в 1882 г., арх. Д.Н. Чичагов).

Описание усадьбы Любимовка

Деревянная Покровская церковь 1870-х гг. частично восстановлена в 1990-х гг. в кирпиче. В ней в 1889 г. венчались К. С. Алексеев (Станиславский) и М. П. Лилина. От старого липового парка на берегу р. Клязьмы почти ничего не осталось. Деревянный главный дом Алексеевых и «Белая дача» Сапожниковых, построенная по проекту арх. А.А. Никифорова, сгорели в 1990-х гг.
Здесь бывали А. П. Чехов, Ф. И. Шаляпин и многие другие представители русской культуры (по материалам книги А. Б. Чижкова «Подмосковные усадьбы» М., 2006, с. 159).
Описание усадьбы Любимовка и её владельцев из книги С. С. Балашова «Алексеевы»: «Мой дедушка Сергей Владимирович с 14 лет (видимо, после кончины матушки Елизаветы Александровны) работал на золотоканительной фабрике Алексеевых «Рогожских» и, пройдя постепенно все должностные ступени от мальчика на побегушках до руководителя фабрики, знал производство досконально, а к концу жизни вообще возглавил фирму.

Архивные фотографии усадьбы и её владельцев

1. Елизавета Васильевна Алексеева. Фото с сайта http://www.familyspace.ru/user68422259
2-3. Константин Сергеевич Алексеев (Станиславский)
4. Константин Сергеевич Станиславский с супругой актрисой Марией Лилиной
5-6. Константин Сергеевич Станиславский в Любимовке
7. Константин Сергеевич Станиславский
8. Любимовка. Флигель, в котором жил А.П. Чехов. Акварель Б.С. Земенкова
9. Белая дача в усадьбе Любимовка Сапожниковых (не сохранилась). Фото «Столица и Усадьба» №64-65
10. Усадьба Любимовка Сапожниковых. Парк. Фото «Столица и Усадьба» №64-65
11. Усадьба Любимовка дом Алексеевых — дом отдыха им. Калинина, 1931 г. (не сохранился)
12. Покровская церковь в усадьбе Любимовка. Фото Агафонова 1989 г.

Потомственный почетный гражданин, коммерции советник Сергей Владимирович Алексеев для занимаемого им положения в среде московских купцов-промышленников был человеком достаточно образованным, владел французским и немецким языками, имел прекрасный почерк, был начитан и обладал математическими и, видимо, экономическими знаниями, достаточными для ведения торговых дел.
После смерти матери старшая (на 13 лет) сестра Вера Владимировна Сапожникова в какой-то мере старалась восполнить подрастающему Сереже материнскую ласку и заботу; это явилось причиной их близких отношений до самого конца жизни Веры Владимировны. В 1869 году они совместно покупают подмосковную усадьбу Любимовку (в 30 верстах от Москвы по Ярославской железной дороге), которую через несколько лет как бы делят на две самостоятельные части: одна отходит к семье сестры, другая – к семье брата. Вероятно, это обстоятельство определило также для старших детей моего поколения большую близость с детьми Сапожниковых, чем других сестер и братьев дедушки Сергея Владимировича.

Веру Владимировну Алексееву в 16 лет выдали замуж за купца Григория Григорьевича Сапожникова (1810—1847), бывшего на 13 лет ее старше. У них родилось шестеро детей – четыре брата и две дочери, из которых трое детей умерли в малолетнем возрасте. Остались в живых Александр Григорьевич (1842—1877), Владимир Григорьевич (1843—1916) и Елизавета Григорьевна (1847—1908).

Александр Григорьевич любил покутить и был любимцем женщин, Владимир Григорьевич был его противоположностью – тих и скромен. Женился он на своей кузине Елизавете Васильевне, урожденной Якунчиковой (1856—1937), дочери Екатерины Владимировны Алексеевой-Якунчиковой… Елизавета Васильевна Сапожникова, женщина добрая, сердечная, всегда готовая всем помочь, полюбилась Владимиру Григорьевичу чуть ли не с детских лет, и он пронес свое чувство к ней через всю жизнь. Насколько я помню, жила она до конца дней своих у Красных ворот, кажется, в бывшем своем доме на Каланчевском сквере и умерла в 1937 году.

Моя мама (жившая в Петрограде-Ленинграде с начала 1913 года) была двоюродной сестрой Елизаветы Васильевны и, приезжая в Москву, при возможности навещала ее и иногда брала меня с собой.
У Елизаветы Васильевны и Владимира Григорьевича Сапожниковых тоже было шестеро детей (моих троюродных братьев и сестер) – три сына и три дочери, из которых смутно я помню только Веру Владимировну (умерла в 1939 году). Все три дочери Сапожниковых красотой не отличались и замужем не были. Вера, видимо, перенесла детский паралич – одна ее рука всегда была прижата к телу.

Григорий Владимирович (1888—1938), человек очень набожный, жил один в лесу около Любимовки, в избушке; потом он вдруг влюбился в Елизавету Ивановну Самарину (1891 года рождения), горничную его матери, и женился на ней. Елизавету Ивановну отправили в Англию, где она училась два года и, очевидно, будучи от природы способной и восприимчивой, вернулась человеком, умеющим прекрасно держаться в обществе, и даже более интеллигентным, чем сами Сапожниковы.

Слышал, что Сергей Владимирович Сапожников (1888—1942) с детства заикался и, чтобы скрыть это, старался говорить нараспев. Он прекрасно и очень эмоционально играл на рояле.
Двоюродная сестра моей мамы, дяди Кости (Станиславского) и их братьев и сестер Елизавета Григорьевна Сапожникова (1847—1908) вышла замуж за Савву Ивановича Мамонтова (1841—1918), богатого мецената, организатора известного в Москве театрального любительского кружка, в котором ставились драматические спектакли, и иногда в них участвовал молодой Костя Алексеев, у которого, в родительском доме, был свой любительский театральный кружок, называвшийся «Алексеевским».

Савва Иванович собрал вокруг себя плеяду знаменитых талантливых русских художников: В. Д. Поленова, братьев Виктора и Аполлинария Васнецовых, И. Е. Репина, И. И. Левитана, М. А. Врубеля, В. А. Серова, М. В. Нестерова и других. Все талантливое и прогрессивное в русском художественном искусстве (в частности, в театральном, декоративном) и в русском оперном искусстве поддерживалось и опекалось С. И. Мамонтовым. Он был инициатором и создателем частной Русской оперы на профессиональном уровне, в которой пели знаменитые впоследствии певцы, в том числе Ф. И. Шаляпин.
Мамонтов построил Ярославскую железную дорогу, соединившую далекий Архангельск с Москвой. Когда Сергей Владимирович Алексеев и Вера Владимировна Сапожникова приобрели усадьбу Любимовку, Савва Иванович выстроил на проходящей приблизительно в трех верстах от Любимовки железнодорожной линии платформу-станцию «Тарасовка» (ныне «Тарасовская»).

Литература:
С.С. Балашова «Алексеевы»
А.Б. Чижкова «Подмосковные усадьбы» М., 2006, с. 159

Алексеевской драматические кружок /1877-1887/

Алексеевский кружок – домашний любительский театр в семье потомственного почетного гражданина, Коммерции советника Сергея Владимировича Алексеева (1836—1893). Первый спектакль состоялся в подмосковной усадьбе Алексеевых Любимовке, 5 сентября 1877 года в день Именин Елизаветы Васильевны Алексеевой (1841—1904). Постановщиком этого спектакля был Иван Николаевич Львов, студент Московского университета, любимый репетитор сыновей Владимира и Константина Алексеевых. Спектакль состоял из четырех коротеньких водевилей, в двух из которых играл (впервые в жизни) четырнадцатилетний гимназист Костя, а именно в водевилях «Старый математик, или Ожидание кометы в уездном городе» и «Чашка чаю»; в «Старом математике» выступал также отец семейства С. В. Алексеев, поскольку спектакль был подарком его жене и матери их детей ко дню Именин.

Участниками спектаклей Алексеевского кружка были дети и родственики, домочадцы, друзья и знакомые семьи С. В. и Е. Б. Алексеевых. «Душой» – руководителем и режиссером кружка вскоре единодушно стал Костя Алексеев, будущий К. С. Станиславский (1853—1938). Переводчиком на русский язык с иностранных языков (с французского, немецкого, английского, итальянского, испанского) незаменяемым концертмейстром и художником Алексеевского кружка был старший брат Володя, будущий заслуженный артист РСФСР В. С Алексеев (1861—1939).

В репертуаре Алексеевского кружка были комедии, шутки-водевили, по большей части переводные или переделанные с французского и немецкого, а также русских авторов: П.И. Григорьева, В. Александрова (В. А. Крылова), В. А. Дьяченко.

Первые годы спектакли Алексеевского кружка проходили в июлеавгусте в Любимовке, на сцене двухэтажного небольшого деревянного театра, выстроенного в 1877 году отцом семейства, по общей просьбе, на месте развалившегося старого флигеля. Это был первый театр, на сцену которого вышел будущий К. С. Станиславский, когда ему было 14 лет (ныне это административный корпус современной Любимовки).
Набрав на исполнении водевилей, в том числе и на водевилях с пением некоторый постановочный и актерский опыт, Костя Алексеев решился на постановку оперетты, что было модно и заманчиво в то время в Москве;
Из Вены он привез доселе никому в России не известную новую оперетту «Жавотта», бесхитросный сюжет и текст которой он немного сам переделал. Это был вариант известной сказки Ш. Перро «Золушка». Автором «Жавотты» был мало известный парижанин Эмиль Жонас. Оперетта увидела свет 28 апреля 1883 года в Москве на сцене театрального флигеля, пристроенного к Красноворотскому дому С. В. и Е. В. Алексеевых – это был второй театр будущего К. С. Станиславского.

С. Веселовский «Усадьба Любимовка»

Лишь в 1902 г. Чехов вновь прожил летние месяцы в Подмосковье. В мае жена писателя О. Л. Книппер-Чехова перенесла тяжелую болезнь, которая подорвала ее силы. Поэтому, воспользовавшись предложением К. С. Станиславского, уезжавшего за границу, Чеховы 5 июля поселились во флигеле его усадьбы в Любимовке. Флигель стоял у самого берега прохладной и быстрой Клязьмы. Просторный и по домашнему уютный, он создавал все условия для углубленного творческого труда, для умиротворяющего отдыха в тишине подмосковной природы. «В Любимовке мне очень нравится, — писал Чехов К. С. Станиславскому. — Апрель и май достались мне недешево, и вот мне сразу привалило, точно в награду за прошлое, так много покоя, здоровья, тепла, удовольствия, что я только руками развожу. И погода хороша, и река хороша, а в доме питаемся и спим, как архиереи… Давно уже я не проводил так лета». В первом этаже флигеля были комнаты Ольги Леонардовны, во втором — жили Антон Павлович и артист Художественного театра Александр Леонидович Вишневский.

В юные годы Вишневский учился вместе с писателем в Таганрогской гимназии. Потом, вспоминает артист, «мы разлучились с Чеховым: он поехал в Москву в университет, а я странствовал по провинциальным городам, в качестве актера». Уже получив известность на провинциальной сцене, Вишневский в 1898 г. вошел в труппу молодого Художественного театра и вскоре занял в ней одно из основных положений. В пьесах Чехова он играл Дорна («Чайка»), Войницкого («Дядя Ваня»), Кулагина («Три сестры»), которые принадлежат к его лучшим ролям. Летом 1902 г. Художественный театр готовился к переезду из Каретного ряда в свое новое помещение в Камергерском переулке (ныне проезд Художественного театра). Здание наново отделывалось и Вишневский ежедневно ездил в Москву для наблюдения за работами.

«Незабвенное воспоминание осталось у меня от лета 1902 года… — пишет он. — Над всей жизнью в Любимовке царил своеобразный юмор Антона Павловича, доставлявший всем окружающим большую радость… Было много приключений и таких сцен, которые достойны, как говорит Вафля в «Дяде Ване», кисти Айвазовского… О приезде А. П. в Любимовку вскоре узнали все близкие и дальние соседи. Началось паломничество; особенно одолевали дамы, которые спрашивали А. П., что он больше всего любит. Он отвечал: «мороженое», которого он, между прочим, никогда не ел. Ему присылали со всех концов мороженое, в особенности в воскресные и праздничные дни, а он хохотал над своими шутками».

В Любимовке Чехов проводил много времени на берегу полюбившейся ему Клязьмы. «Даже во время обеда он прибегал посмотреть, не клюнуло ли что-нибудь на удочку», — сообщает Вишневский. «Река здесь глубокая, в 10—20 шагах от дома; целые дни сижу с удочкой. Вот где бы иметь дачку! В сравнении с Ялтой здесь раздолье», — восторженно писал Чехов о Клязьме сестре Марии Павловне.
Река для него имела огромное значение. «Куда бы ни приезжал Антон Павлович, — вспоминает писатель И. А. Белоусов,— его прежде всего интересовала вода — реки, пруды, озера, где бы
водилась рыба. Недаром он не раз говорил мне: «Я думаю, что многие лучшие произведения русской литературы задуманы за рыбной ловлей…»

Уже 26 июля О. Л. Книппер-Чехова писала К. С. Станиславскому: «Писатель наш (не сглазить бы) выглядит отлично… Пьесу он, по-видимому, всю крепко обдумал и на днях, вероятно, засядет писать. Очень ему здесь нравится шум поезда и все думает, как бы это воспроизвести на сцене. Он здесь совершенно другой человек. Так ему здешняя природа по вкусу».
Месяц с небольшим, проведенный в Любимовке, был весьма плодотворен для творчества Чехова. К. С. Станиславский рассказывал, как отдельные черты характеров некоторых персонажей «Вишневого сада» были найдены писателем в повседневной любимовской жизни: «Рядом, в семье наших соседей, жила англичанка, гувернантка, маленькое худенькое существо с двумя длинными девичьими косами, в мужском костюме… Она обращалась с Антоном Павловичем запанибрата, что очень нравилось писателю. Встречаясь ежедневно, они говорили друг другу ужасную чепуху. Так, например, Чехов уверял англичанку, что он в молодости был турком, что у него был гарем, что он скоро вернется к себе на родину и станет пашой, и тогда выпишет ее к себе. Якобы в благодарность, ловкая гимнастка-англичанка прыгала к нему на плечи и, усевшись на них, здоровалась за Антона Павловича со всеми проходившими мимо них, т. е. снимала шляпу с его головы и кланялась ею…
При этом она наклоняла голову Чехова в знак приветствия. Те, кто видел «Вишневый сад», узнают в этом оригинальном существе прототип Шарлотты.

Роль Епиходова создалась из многих образов. Основные черты взяты со служащего, который жил на даче и ходил за Антоном Павловичем. Чехов часто беседовал с ним, убеждал его, что надо учиться, надо быть грамотным и образованным человеком. Чтобы стать таковым, прототип Епиходова прежде всего купил себе красный галстук и захотел учиться по-французски…»
Живя в Любимовке, Чехов получил от А. М. Горького пьесу «На дне». Зимой она должна была пойти в Художественном театре. Ознакомившись с пьесой, Чехов писал М. Горькому: «Она нова и несомненно хороша. Второй акт очень хорош, это самый лучший, самый сильный, и я, когда читал его, особенно конец, то чуть не подпрыгивал от удовольствия… Жена моя будет играть Василису, распутную и злющую бабу, Вишневский ходит по дому и изображает татарина — он уверен, что это его роль».
После Ялты, где дни писателя протекали в томительном одиночестве, Любимовка дала много радости Чехову. Покинув ее в середине августа, он благодарно вспоминал о проведенном здесь времени. «Доктор выслушивал меня, — писал Чехов 1 октября К. С. Станиславскому, — и сказал, что произошла значительная перемена к лучшему… Значит, климат в Любимовке и рыбная ловля (с утра до вечера) оказались целебными для меня».

Являясь одним из важнейших чеховских мест в Подмосковье, Любимовка в то же время дорога нам и как памятник русской театральной культуры. Эта усадьба была куплена отцом Константина Сергеевича Станиславского в 1869 г. и связана со многими событиями творческой жизни великого реформатора русской и мировой сцены.
Здесь в раннем детстве — «не то трех- не то четырехлетним ребенком»—Станиславский впервые выступил на сцене. Для семейного праздника были задуманы живые картины «Четыре времени года». Мальчик изображал зиму в виде древнего деда, греющегося у костра. Этот первый выход на сцену едва не кончился трагически для Станиславского. Хлопья ваты, изображавшие снег, вспыхнули от упавшей свечи, но, к счастью, мальчика успели мгновенно вынести.

В отроческие годы Станиславский жил в мезонине главного дома. «В нашей комнате, — рассказывает его брат С. Алексеев, — была дверь, выходившая на большой балкон, с которого открывался вид на сад, реку, деревню Тарасовку, шоссе и мост». В Любимовке любили шутку, веселые выдумки, вносившие элементы театра в быт. Станиславский описывает, как «в ночь на Ивана Купала все большие и малые участвовали в устройстве заколдованного леса. Закостюмированные в простыни и загримированные люди подкарауливали ищущих папортник. Лишь только они приближались, шутники неожиданно спрыгивали с деревьев или выскакивали из кустов. Другие плыли по течению реки, стоя неподвижно на носу лодки, окутав ее и себя белой простыней. Привидение с длинным белым хвостом производило сильное впечатление».

Страстная любовь к театру окрашивала с юных лет жизнь Станиславского, его братьев и сестер. Семья Алексеевых была близка с артистической средой. «Многие из знаменитых русских певцов — Собинов, Секар-Рожанский, Оленин — были частыми гостями в нашем доме, — пишет Станиславский, — и особенно в имении. Пели в комнате, в лесу, днем — романсы, ночью — серенады. Пели в лодке, пели в купальне. Ежедневно в пять часов дня, перед обедом, певцы сходились там. Они выстраивались в ряд на крыше купальни и запевали квартет. Перед финальной нотой все они бросались с крыши в реку — вниз головой, ныряли, выплывали и кончали квартет высоченной нотой. Тот, кто успевал первый закончить песнь, выигрывал».

Отец Станиславского поощрял увлечение молодежи сценой. В 1877 г. он построил в Любимовке театр на месте развалившегося от времени флигелька, в котором впервые вышел на сцену Станиславский. «Зрительный зал был двухсветный, с хорами, потом шла арка и место, где поставили сцену (ее так и не снимали); вдоль длинного коридора было четыре комнаты — уборные для артистов, с отдельным выходом наружу, как бы ходом для артистов».
Здесь 5 сентября 1877 г. в водевилях «Старый математик, или Ожидание кометы в уездном городе» и «Чашка чая» четырнадцатилетний Станиславский начал свой сценический путь.
В этом спектакле родился так называемый Алексеевский кружок. «Пришлось, — рассказывает Станиславский, — почти насильно вербовать актеров из членов семьи, родни, знакомых, гувернеров, гувернанток. Некоторые из них… отравились театральным ядом на всю жизнь».

Театр первенствовал в жизни Любимовки, «…мы, актеры, жили все вместе, безвыездно… можно было без конца репетировать, а потом и играть при первом удобном случае… Встаешь, бывало, утром, выкупаешься и — сыграешь водевиль. Потом позавтракаешь и — сыграешь другой. Погуляешь, опять повторишь первый. А там, смотришь, вечером кто-то приехал в гости…
Зажигаем керосиновые лампы — декорации никогда не снимались, — спускаем занавес, надеваем — кто блузу, кто фартук, чепец, кепи, и спектакль начался для одного зрителя». В Алексеевском кружке великий деятель русской сцены приобрел первый опыт работы актера и режиссера; здесь были «заложены в нашей душе семена для будущего».
Любимовка связана с важнейшим эпизодом истории Художественного театра. В июне 1897 г. в ресторане «Славянский базар» произошла знаменательная встреча К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко, положившая основу создания Художественного театра. «Мы начали эту историческую беседу в два часа дня и окончили уже у него на даче в восемь часов утра», — пишет В. И. Немирович-Данченко.
В эпоху Художественного театра в Любимовку к своему руководителю приезжали его помощники — режиссеры, художники и актеры, чтобы получить совет, творческую помощь, решить наболевшие вопросы. Подчас в Любимовке проходила работа по уточнению плана отдельных постановок, по разработке макетов. В ряду памятников русской театральной жизни Любимовке по праву принадлежит одно из наиболее значительных мест.